Я ехал на перекладных из Тифлиса . Вся поклажа моей тележки состояла из одного небольшого чемодана , который до половины был набит путевыми записками о Грузии . Большая часть из них , к счастию для вас , потеряна , а чемодан с остальными вещами , к счастью для меня , остался цел . Уж солнце начинало прятаться за снеговой хребет , когда я въехал в Койшаурскую долину . Осетин-извозчик неутомимо погонял лошадей , чтоб успеть до ночи взобраться на Койшаурскую гору , и во все горло распевал песни . Славное место эта долина ! Со всех сторон горы неприступные , красноватые скалы , обвешанные зеленым плющом и увенчанные купами чинар , желтые обрывы , исчерченные промоинами , а там высоко-высоко золотая бахрома снегов , а внизу Арагва , обнявшись с другой безыменной речкой , шумно вырывающейся из черного , полного мглою ущелья , тянется серебряною нитью и сверкает , как змея своею чешуею . Подъехав к подошве Койшаурской горы , мы остановились возле духана . Тут толпилось шумно десятка два грузин и горцев ; поблизости караван верблюдов остановился для ночлега . Я должен был нанять быков , чтоб втащить мою тележку на эту проклятую гору , потому что была уже осень и гололедица , — а эта гора имеет около двух верст длины . Нечего делать , я нанял шесть быков и нескольких осетин . Один из них взвалил себе на плечи мой чемодан , другие стали помогать быкам почти одним криком . За моею тележкою четверка быков тащила другую как ни в чем не бывало , несмотря на то , что она была доверху накладена . Это обстоятельство меня удивило . За нею шел ее хозяин , покуривая из маленькой кабардинской трубочки , обделанной в серебро . На нем был офицерский сюртук без эполет и черкесская мохнатая шапка . Он казался лет пятидесяти ; смуглый цвет лица его показывал , что оно давно знакомо с закавказским солнцем , и преждевременно поседевшие усы не соответствовали его твердой походке и бодрому виду . Я подошел к нему и поклонился : он молча отвечал мне на поклон и пустил огромный клуб дыма . — Мы с вами попутчики , кажется ? Он молча опять поклонился . — Вы , верно , едете в Ставрополь ? Fact { Field1 = Ставрополь } — Так-с точно . . . с казенными вещами . — Скажите , пожалуйста , отчего это вашу тяжелую тележку четыре быка тащат шутя , а мою , пустую , шесть скотов едва подвигают с помощью этих осетин ? Он лукаво улыбнулся и значительно взглянул на меня . — Вы , верно , недавно на Кавказе ? — С год , — отвечал я . Он улыбнулся вторично . — А что ж ? — Да так-с ! Ужасные бестии эти азиаты ! Вы думаете , они помогают , что кричат ? А черт их разберет , что они кричат ? Быки-то их понимают ; запрягите хоть двадцать , так коли они крикнут по-своему , быки все ни с места . . . Ужасные плуты ! А что с них возьмешь ? . . Любят деньги драть с проезжающих . . . Избаловали мошенников ! Увидите , они еще с вас возьмут на водку . Уж я их знаю , меня не проведут ! — А вы давно здесь служите ? — Да , я уж здесь служил при Алексее Петровиче 1 , — отвечал он , приосанившись . — Когда он приехал на Линию , я был подпоручиком , — прибавил он , — и при нем получил два чина за дела против горцев . — А теперь вы ? . . — Теперь считаюсь в третьем линейном батальоне . Fact { Field1 = третье } А вы , смею спросить ? . . Я сказал ему . Разговор этим кончился и мы продолжали молча идти друг подле друга . На вершине горы нашли мы снег . Солнце закатилось , и ночь последовала за днем без промежутка , как это обыкновенно бывает на юге ; но благодаря отливу снегов мы легко могли различать дорогу , которая все еще шла в гору , хотя уже не так круто . Fact { Field1 = гора } Я велел положить чемодан свой в тележку , заменить быков лошадьми и в последний раз оглянулся на долину ; но густой туман , нахлынувший волнами из ущелий , покрывал ее совершенно , ни единый звук не долетал уже оттуда до нашего слуха . Осетины шумно обступили меня и требовали на водку ; но штабс-капитан так грозно на них прикрикнул , что они вмиг разбежались . — Ведь этакий народ ! — сказал он , — и хлеба по-русски назвать не умеет , а выучил : "Офицер , дай на водку !" Уж татары по мне лучше : те хоть непьющие . . . До станции оставалось еще с версту . Кругом было тихо , так тихо , что по жужжанию комара можно было следить за его полетом . Налево чернело глубокое ущелье ; за ним и впереди нас темно-синие вершины гор , изрытые морщинами , покрытые слоями снега , рисовались на бледном небосклоне , еще сохранявшем последний отблеск зари . На темном небе начинали мелькать звезды , и странно , мне показалось , что оно гораздо выше , чем у нас на севере . По обеим сторонам дороги торчали голые , черные камни ; кой-где из-под снега выглядывали кустарники , но ни один сухой листок не шевелился , и весело было слышать среди этого мертвого сна природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякиванье русского колокольчика . — Завтра будет славная погода ! — сказал я . Штабс-капитан не отвечал ни слова и указал мне пальцем на высокую гору , поднимавшуюся прямо против нас . — Что ж это ? — спросил я . — Гуд-гора . — Ну так что ж ? — Посмотрите , как курится . И в самом деле , Гуд-гора курилась ; по бокам ее ползали легкие струйки — облаков , а на вершине лежала черная туча , такая черная , что на темном небе она казалась пятном . Уж мы различали почтовую станцию , кровли окружающих ее саклей , и перед нами мелькали приветные огоньки , когда пахнул сырой , холодный ветер , ущелье загудело и пошел мелкий дождь . Едва успел я накинуть бурку , как повалил снег . Я с благоговением посмотрел на штабс-капитана . . . — Нам придется здесь ночевать , — сказал он с досадою , — в такую метель через горы не переедешь . Что ? были ль обвалы на Крестовой ? — спросил он извозчика . — Не было , господин , — отвечал осетин-извозчик , — а висит много , много . За неимением комнаты для проезжающих на станции , нам отвели ночлег в дымной сакле . Я пригласил своего спутника выпить вместе стакан чая , ибо со мной был чугунный чайник — единственная отрада моя в путешествиях по Кавказу . Сакля была прилеплена одним боком к скале ; три скользкие , мокрые ступени вели к ее двери . Ощупью вошел я и наткнулся на корову ( хлев у этих людей заменяет лакейскую ) . Я не знал , куда деваться : тут блеют овцы , там ворчит собака . К счастью , в стороне блеснул тусклый свет и помог мне найти другое отверстие наподобие двери . Тут открылась картина довольно занимательная : широкая сакля , которой крыша опиралась на два закопченные столба , была полна народа . Посередине трещал огонек , разложенный на земле , и дым , выталкиваемый обратно ветром из отверстия в крыше , расстилался вокруг такой густой пеленою , что я долго не мог осмотреться ; у огня сидели две старухи , множество детей и один худощавый грузин , все в лохмотьях . Нечего было делать , мы приютились у огня , закурили трубки , и скоро чайник зашипел приветливо . — Жалкие люди ! — сказал я штабс-капитану , указывая на наших грязных хозяев , которые молча на нас смотрели в каком-то остолбенении . — Преглупый народ ! — отвечал он . — Поверите ли ? ничего не умеют , не способны ни к какому образованию ! Уж по крайней мере наши кабардинцы или чеченцы хотя разбойники , голыши , зато отчаянные башки , а у этих и к оружию никакой охоты нет : порядочного кинжала ни на одном не увидишь . Уж подлинно осетины ! — А вы долго были в Чечне ? Fact { Field1 = Чечня } — Да , я лет десять стоял там в крепости с ротою , у Каменного Брода , — знаете ? — Слыхал . — Вот , батюшка , надоели нам эти головорезы ; нынче , слава богу , смирнее ; а бывало , на сто шагов отойдешь за вал , уже где-нибудь косматый дьявол сидит и караулит : чуть зазевался , того и гляди — либо аркан на шее , либо пуля в затылке . А молодцы ! . . — А , чай , много с вами бывало приключений ? — сказал я , подстрекаемый любопытством . — Как не бывать ! бывало . . . Тут он начал щипать левый ус , повесил голову и призадумался . Мне страх хотелось вытянуть из него какую-нибудь историйку — желание , свойственное всем путешествующим и записывающим людям . Между тем чай поспел ; я вытащил из чемодана два походных стаканчика , налил и поставил один перед ним . Он отхлебнул и сказал как будто про себя : "Да , бывало !" Это восклицание подало мне большие надежды . Я знаю , старые кавказцы любят поговорить , порассказать ; им так редко это удается : другой лет пять стоит где-нибудь в захолустье с ротой , и целые пять лет ему никто не скажет "здравствуйте" ( потому что фельдфебель говорит "здравия желаю" ) . А поболтать было бы о чем : кругом народ дикий , любопытный ; каждый день опасность , случаи бывают чудные , и тут поневоле пожалеешь о том , что у нас так мало записывают . — Не хотите ли подбавить рому ? — сказал я своему собеседнику , — у меня есть белый из Тифлиса ; теперь холодно . — Нет-с , благодарствуйте , не пью . — Что так ? — Да так . Я дал себе заклятье . Когда я был еще подпоручиком , раз , знаете , мы подгуляли между собой , а ночью сделалась тревога ; вот мы и вышли перед фрунт навеселе , да уж и досталось нам , как Алексей Петрович узнал : не дай господи , как он рассердился ! чуть-чуть не отдал под суд . Оно и точно : другой раз целый год живешь , никого не видишь , да как тут еще водка — пропадший человек ! Услышав это , я почти потерял надежду . — Да вот хоть черкесы , — продолжал он , — как напьются бузы на свадьбе или на похоронах , так и пошла рубка . Я раз насилу ноги унес , а еще у мирнова князя был в гостях . Fact { Field1 = гость } — Как же это случилось ? — Вот ( он набил трубку , затянулся и начал рассказывать ) , вот изволите видеть , я тогда стоял в крепости за Тереком с ротой — этому скоро пять лет . Fact { Field1 = крепость } Раз , осенью пришел транспорт с провиантом ; в транспорте был офицер , молодой человек лет двадцати пяти . Он явился ко мне в полной форме и объявил , что ему велено остаться у меня в крепости . Он был такой тоненький , беленький , на нем мундир был такой новенький , что я тотчас догадался , что он на Кавказе у нас недавно . "Вы , верно , — спросил я его , — переведены сюда из России ?" — "Точно так , господин штабс-капитан" , — отвечал он . Я взял его за руку и сказал : "Очень рад , очень рад . Вам будет немножко скучно . . . ну да мы с вами будем жить по-приятельски . . . Да , пожалуйста , зовите меня просто Максим Максимыч , и , пожалуйста , — к чему эта полная форма ? приходите ко мне всегда в фуражке" . Ему отвели квартиру , и он поселился в крепости . Fact { Field1 = крепость } — А как его звали ? — спросил я Максима Максимыча . — Его звали . . . Григорием Александровичем Печориным . Славный был малый , смею вас уверить ; только немножко странен . Ведь , например , в дождик , в холод целый день на охоте ; все иззябнут , устанут — а ему ничего . А другой раз сидит у себя в комнате , ветер пахнет , уверяет , что простудился ; ставнем стукнет , он вздрогнет и побледнеет ; а при мне ходил на кабана один на один ; бывало , по целым часам слова не добьешься , зато уж иногда как начнет рассказывать , так животики надорвешь со смеха . . . Да-с , с большими был странностями , и , должно быть , богатый человек : сколько у него было разных дорогих вещиц ! . . — А долго он с вами жил ? — спросил я опять . — Да с год . Ну да уж зато памятен мне этот год ; наделал он мне хлопот , не тем будь помянут ! Ведь есть , право , этакие люди , у которых на роду написано , что с ними должны случаться разные необыкновенные вещи ! — Необыкновенные ? — воскликнул я с видом любопытства , подливая ему чая . — А вот я вам расскажу . Верст шесть от крепости жил один мирной князь . Сынишка его , мальчик лет пятнадцати , повадился к нам ездит : всякий день , бывало , то за тем , то за другим ; и уж точно , избаловали мы его с Григорием Александровичем . А уж какой был головорез , проворный на что хочешь : шапку ли поднять на всем скаку , из ружья ли стрелять . Одно было в нем нехорошо : ужасно падок был на деньги . Fact { Field1 = нема } Раз , для смеха , Григорий Александрович обещался ему дать червонец , коли он ему украдет лучшего козла из отцовского стада ; и что ж вы думаете ? на другую же ночь притащил его за рога . А бывало , мы его вздумаем дразнить , так глаза кровью и нальются , и сейчас за кинжал . "Эй , Азамат , не сносить тебе головы , — говорил я ему , яман 2 будет твоя башка !" Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу : он отдавал старшую дочь замуж , а мы были с ним кунаки : так нельзя же , знаете , отказаться , хоть он и татарин . Отправились . В ауле множество собак встретило нас громким лаем . Женщины , увидя нас , прятались ; те , которых мы могли рассмотреть в лицо , были далеко не красавицы . "Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках" , — сказал мне Григорий Александрович . "Погодите !" — отвечал я , усмехаясь . У меня было свое на уме . У князя в сакле собралось уже множество народа . У азиатов , знаете , обычай всех встречных и поперечных приглашать на свадьбу . Нас приняли со всеми почестями и повели в кунацкую . Я , однако ж , не позабыл подметить , где поставили наших лошадей , знаете , для непредвидимого случая . — Как же у них празднуют свадьбу ? — спросил я штабс-капитана . — Да обыкновенно . Сначала мулла прочитает им что-то из Корана ; потом дарят молодых и всех их родственников , едят , пьют бузу ; потом начинается джигитовка , и всегда один какой-нибудь оборвыш , засаленный , на скверной хромой лошаденке , ломается , паясничает , смешит честную компанию ; потом , когда смеркнется , в кунацкой начинается , по-нашему сказать , бал . Бедный старичишка бренчит на трехструнной . . . забыл , как по-ихнему ну , да вроде нашей балалайки . Девки и молодые ребята становятся в две шеренги одна против другой , хлопают в ладоши и поют . Fact { Field1 = ладоши } Вот выходит одна девка и один мужчина на середину и начинают говорить друг другу стихи нараспев , что попало , а остальные подхватывают хором . Мы с Печориным сидели на почетном месте , и вот к нему подошла меньшая дочь хозяина , девушка лет шестнадцати , и пропела ему . . . как бы сказать ? . . вроде комплимента . — А что ж такое она пропела , не помните ли ? — Да , кажется , вот так : "Стройны , дескать , наши молодые джигиты , и кафтаны на них серебром выложены , а молодой русский офицер стройнее их , и галуны на нем золотые . Он как тополь между ними ; только не расти , не цвести ему в нашем саду" . Печорин встал , поклонился ей , приложив руку ко лбу и сердцу , и просил меня отвечать ей , я хорошо знаю по-ихнему и перевел его ответ . Когда она от нас отошла , тогда я шепнул Григорью Александровичу : "Ну что , какова ?" — "Прелесть ! — отвечал он . — А как ее зовут ?" — "Ее зовут Бэлою" , — отвечал я . И точно , она была хороша : высокая , тоненькая , глаза черные , как у горной серны , так и заглядывали нам в душу . Печорин в задумчивости не сводил с нее глаз , и она частенько исподлобья на него посматривала . Только не один Печорин любовался хорошенькой княжной : из угла комнаты на нее смотрели другие два глаза , неподвижные , огненные . Я стал вглядываться и узнал моего старого знакомца Казбича . Он , знаете , был не то , чтоб мирной , не то , чтоб немирной . Подозрений на него было много , хоть он ни в какой шалости не был замечен . Бывало , он приводил к нам в крепость баранов и продавал дешево , только никогда не торговался : что запросит , давай , — хоть зарежь , не уступит . Говорили про него , что он любит таскаться на Кубань с абреками , и , правду сказать , рожа у него была самая разбойничья : маленький , сухой , широкоплечий . . . А уж ловок-то , ловок-то был , как бес ! Бешмет всегда изорванный , в заплатках , а оружие в серебре . А лошадь его славилась в целой Кабарде , — и точно , лучше этой лошади ничего выдумать невозможно . Недаром ему завидовали все наездники и не раз пытались ее украсть , только не удавалось . Как теперь гляжу на эту лошадь : вороная , как смоль , ноги — струнки , и глаза не хуже , чем у Бэлы ; а какая сила ! скачи хоть на пятьдесят верст ; а уж выезжена — как собака бегает за хозяином , голос даже его знала ! Бывало , он ее никогда и не привязывает . Уж такая разбойничья лошадь ! . . В этот вечер Казбич был угрюмее , чем когда-нибудь , и я заметил , что у него под бешметом надета кольчуга . "Недаром на нем эта кольчуга , — подумал я , — уж он , верно , что-нибудь замышляет" . Душно стало в сакле , и я вышел на воздух освежиться . Fact { Field1 = сакля } Ночь уж ложилась на горы , и туман начинал бродить по ущельям . Мне вздумалось завернуть под навес , где стояли наши лошади , посмотреть , есть ли у них корм , и притом осторожность никогда не мешает : у меня же была лошадь славная , и уж не один кабардинец на нее умильно поглядывал , приговаривая : "Якши тхе , чек якши !" 3 Пробираюсь вдоль забора и вдруг слышу голоса ; один голос я тотчас узнал : это был повеса Азамат , сын нашего хозяина ; другой говорил реже и тише . "О чем они тут толкуют ? — подумал я , — уж не о моей ли лошадке ?" Вот присел я у забора и стал прислушиваться , стараясь не пропустить ни одного слова . Иногда шум песен и говор голосов , вылетая из сакли , заглушали любопытный для меня разговор . — Славная у тебя лошадь ! — говорил Азамат , — если бы я был хозяин в доме и имел табун в триста кобыл , то отдал бы половину за твоего скакуна , Казбич ! "А ! Казбич !" — подумал я и вспомнил кольчугу . — Да , — отвечал Казбич после некоторого молчания , — в целой Кабарде не найдешь такой . Раз , — это было за Тереком , — я ездил с абреками отбивать русские табуны ; нам не посчастливилось , и мы рассыпались кто куда . За мной неслись четыре казака ; уж я слышал за собою крики гяуров , и передо мною был густой лес . Прилег я на седло , поручил себе аллаху и в первый раз в жизни оскорбил коня ударом плети . Как птица нырнул он между ветвями ; острые колючки рвали мою одежду , сухие сучья карагача били меня по лицу . Конь мой прыгал через пни , разрывал кусты грудью . Лучше было бы мне его бросить у опушки и скрыться в лесу пешком , да жаль было с ним расстаться , — и пророк вознаградил меня . Несколько пуль провизжало над моей головою ; я уж слышал , как спешившиеся казаки бежали по следам . . . Вдруг передо мною рытвина глубокая ; скакун мой призадумался — и прыгнул . Задние его копыта оборвались с противного берега , и он повис на передних ногах ; я бросил поводья и полетел в овраг ; это спасло моего коня : он выскочил . Fact { Field1 = овраг } Казаки все это видели , только ни один не спустился меня искать : они , верно , думали , что я убился до смерти , и я слышал , как они бросились ловить моего коня . Сердце мое облилось кровью ; пополз я по густой траве вдоль по оврагу , — смотрю : лес кончился , несколько казаков выезжают из него на поляну , и вот выскакивает прямо к ним мой Карагез ; все кинулись за ним с криком ; долго , долго они за ним гонялись , особенно один раза два чуть-чуть не накинул ему на шею аркана ; я задрожал , опустил глаза и начал молиться . Через несколько мгновений поднимаю их — и вижу : мой Карагез летит , развевая хвост , вольный как ветер , а гяуры далеко один за другим тянутся по степи на измученных конях . Валлах ! это правда , истинная правда ! До поздней ночи я сидел в своем овраге . Вдруг , что ж ты думаешь , Азамат ? во мраке слышу , бегает по берегу оврага конь , фыркает , ржет и бьет копытами о землю ; я узнал голос моего Карагеза ; это был он , мой товарищ ! . . С тех пор мы не разлучались . И слышно было , как он трепал рукою по гладкой шее своего скакуна , давая ему разные нежные названия . — Если б у меня был табун в тысячу кобыл , — сказал Азамат , — то отдал бы тебе весь за твоего Карагеза . — Йок 4 , не хочу , — отвечал равнодушно Казбич . — Послушай , Казбич , — говорил , ласкаясь к нему , Азамат , — ты добрый человек , ты храбрый джигит , а мой отец боится русских и не пускает меня в горы ; отдай мне свою лошадь , и я сделаю все , что ты хочешь , украду для тебя у отца лучшую его винтовку или шашку , что только пожелаешь , — а шашка его настоящая гурда : приложи лезвием к руке , сама в тело вопьется ; а кольчуга — такая , как твоя , нипочем . Казбич молчал . — В первый раз , как я увидел твоего коня , — продолжал Азамат , когда он под тобой крутился и прыгал , раздувая ноздри , и кремни брызгами летели из-под копыт его , в моей душе сделалось что-то непонятное , и с тех пор все мне опостылело : на лучших скакунов моего отца смотрел я с презрением , стыдно было мне на них показаться , и тоска овладела мной ; и , тоскуя , просиживал я на утесе целые дни , и ежеминутно мыслям моим являлся вороной скакун твой с своей стройной поступью , с своим гладким , прямым , как стрела , хребтом ; он смотрел мне в глаза своими бойкими глазами , как будто хотел слово вымолвить . Я умру , Казбич , если ты мне не продашь его ! — сказал Азамат дрожащим голосом . Мне послышалось , что он заплакал : а надо вам сказать , что Азамат был преупрямый мальчишка , и ничем , бывало , у него слез не выбьешь , даже когда он был помоложе . В ответ на его слезы послышалось что-то вроде смеха . — Послушай ! — сказал твердым голосом Азамат , — видишь , я на все решаюсь . Хочешь , я украду для тебя мою сестру ? Как она пляшет ! как поет ! а вышивает золотом — чудо ! Не бывало такой жены и у турецкого падишаха . . . Хочешь , дождись меня завтра ночью там в ущелье , где бежит поток : я пойду с нею мимо в соседний аул , — и она твоя . Неужели не стоит Бэла твоего скакуна ? Долго , долго молчал Казбич ; наконец вместо ответа он затянул старинную песню вполголоса : 5 Много красавиц в аулах у нас , Звезды сияют во мраке их глаз . Сладко любить их , завидная доля ; Но веселей молодецкая воля . Золото купит четыре жены , Конь же лихой не имеет цены : Он и от вихря в степи не отстанет , Он не изменит , он не обманет . Напрасно упрашивал его Азамат согласиться , и плакал , и льстил ему , и клялся ; наконец Казбич нетерпеливо прервал его : — Поди прочь , безумный мальчишка ! Где тебе ездить на моем коне ? На первых трех шагах он тебя сбросит , и ты разобьешь себе затылок об камни . — Меня ? — крикнул Азамат в бешенстве , и железо детского кинжала зазвенело об кольчугу . Сильная рука оттолкнула его прочь , и он ударился об плетень так , что плетень зашатался . "Будет потеха !" — подумал я , кинулся в конюшню , взнуздал лошадей наших и вывел их на задний двор . Fact { Field1 = конюшня } Через две минуты уж в сакле был ужасный гвалт . Вот что случилось : Азамат вбежал туда в разорванном бешмете , говоря , что Казбич хотел его зарезать . Все выскочили , схватились за ружья — и пошла потеха ! Крик , шум , выстрелы ; только Казбич уж был верхом и вертелся среди толпы по улице , как бес , отмахиваясь шашкой . — Плохое дело в чужом пиру похмелье , — сказал я Григорью Александровичу , поймав его за руку , — не лучше ли нам поскорей убраться ? Fact { Field1 = чужой } — Да погодите , чем кончится . — Да уж , верно , кончится худо ; у этих азиатов все так : натянулись бузы , и пошла резня ! — Мы сели верхом и ускакали домой . — А что Казбич ? — спросил я нетерпеливо у штабс-капитана . — Да что этому народу делается ! — отвечал он , допивая стакан чая , — ведь ускользнул ! — И не ранен ? — спросил я . — А бог его знает ! Живущи , разбойники ! Видал я-с иных в деле , например : ведь весь исколот , как решето , штыками , а все махает шашкой . — Штабс-капитан после некоторого молчания продолжал , топнув ногою о землю : — Никогда себе не прощу одного : черт меня дернул , приехав в крепость , пересказать Григорью Александровичу все , что я слышал , сидя за забором ; он посмеялся , — такой хитрый ! — а сам задумал кое-что . — А что такое ? Расскажите , пожалуйста . — Ну уж нечего делать ! начал рассказывать , так надо продолжать . Дня через четыре приезжает Азамат в крепость . По обыкновению , он зашел к Григорью Александровичу , который его всегда кормил лакомствами . Я был тут . Зашел разговор о лошадях , и Печорин начал расхваливать лошадь Казбича : уж такая-то она резвая , красивая , словно серна , — ну , просто , по его словам , этакой и в целом мире нет . Засверкали глазенки у татарчонка , а Печорин будто не замечает ; я заговорю о другом , а он , смотришь , тотчас собьет разговор на лошадь Казбича Эта история продолжалась всякий раз , как приезжал Азамат . Недели три спустя стал я замечать , что Азамат бледнеет и сохнет , как бывает от любви в романах-с . Что за диво ? . . Вот видите , я уж после узнал всю эту штуку : Григорий Александрович до того его задразнил , что хоть в воду . Раз он ему и скажи : — Вижу , Азамат , что тебе больно понравилась эта лошадь ; а не видать тебе ее как своего затылка ! Ну , скажи , что бы ты дал тому , кто тебе ее подарил бы ? . . — Все , что он захочет , — отвечал Азамат . — В таком случае я тебе ее достану , только с условием . . . Поклянись , что ты его исполнишь . . . — Клянусь . . . Клянись и ты ! — Хорошо ! Клянусь , ты будешь владеть конем ; только за него ты должен отдать мне сестру Бэлу : Карагез будет тебе калымом . Надеюсь , что торг для тебя выгоден . Азамат молчал . — Не хочешь ? Ну , как хочешь ! Я думал , что ты мужчина , а ты еще ребенок : рано тебе ездить верхом . . . Азамат вспыхнул . — А мой отец ? — сказал он . — Разве он никогда не уезжает ? — Правда . . . — Согласен ? . . — Согласен , — прошептал Азамат , бледный как смерть . — Когда же ? — В первый раз , как Казбич приедет сюда ; он обещался пригнать десяток баранов : остальное — мое дело . Смотри же , Азамат ! Вот они и сладили это дело . . . по правде сказать , нехорошее дело ! Я после и говорил это Печорину , да только он мне отвечал , что дикая черкешенка должна быть счастлива , имея такого милого мужа , как он , потому что , по-ихнему , он все-таки ее муж , а что — Казбич разбойник , которого надо было наказать . Сами посудите , что ж я мог отвечать против этого ? . . Но в то время я ничего не знал об их заговоре . Вот раз приехал Казбич и спрашивает , не нужно ли баранов и меда ; я велел ему привести на другой день . — Азамат ! — сказал Григорий Александрович , — завтра Карагез в моих руках ; если нынче ночью Бэла не будет здесь , то не видать тебе коня . . . — Хорошо ! — сказал Азамат и поскакал в аул . Fact { Field1 = аул } Вечером Григорий Александрович вооружился и выехал из крепости : как они сладили это дело , не знаю , — только ночью они оба возвратились , и часовой видел , что поперек седла Азамата лежала женщина , у которой руки и ноги были связаны , а голова окутана чадрой . — А лошадь ? — спросил я у штабс-капитана . — Сейчас , сейчас . На другой день утром рано приехал Казбич и пригнал десяток баранов на продажу . Привязав лошадь у забора , он вошел ко мне ; я попотчевал его чаем , потому что хотя разбойник он , а все-таки был моим кунаком . 6 Стали мы болтать о том , о сем : вдруг , смотрю , Казбич вздрогнул , переменился в лице — и к окну ; но окно , к несчастию , выходило на задворье . Fact { Field1 = лицо } — Что с тобой ? — спросил я . — Моя лошадь ! . . лошадь ! . . — сказал он , весь дрожа . Точно , я услышал топот копыт : "Это , верно , какой-нибудь казак приехал . . ." — Нет ! Урус яман , яман ! — заревел он и опрометью бросился вон , как дикий барс . В два прыжка он был уж на дворе ; у ворот крепости часовой загородил ему путь ружьем ; он перескочил через ружье и кинулся бежать по дороге . . . Вдали вилась пыль — Азамат скакал на лихом Карагезе ; на бегу Казбич выхватил из чехла ружье и выстрелил , с минуту он остался неподвижен , пока не убедился , что дал промах ; потом завизжал , ударил ружье о камень , разбил его вдребезги , повалился на землю и зарыдал , как ребенок . . . Вот кругом него собрался народ из крепости — он никого не замечал ; постояли , потолковали и пошли назад ; я велел возле его положить деньги за баранов — он их не тронул , лежал себе ничком , как мертвый . Поверите ли , он так пролежал до поздней ночи и целую ночь ? . . Только на другое утро пришел в крепость и стал просить , чтоб ему назвали похитителя . Fact { Field1 = крепость } Часовой , который видел , как Азамат отвязал коня и ускакал на нем , не почел за нужное скрывать . При этом имени глаза Казбича засверкали , и он отправился в аул , где жил отец Азамата . Fact { Field1 = аул } — Что ж отец ? — Да в том-то и штука , что его Казбич не нашел : он куда-то уезжал дней на шесть , а то удалось ли бы Азамату увезти сестру ? А когда отец возвратился , то ни дочери , ни сына не было . Такой хитрец : ведь смекнул , что не сносить ему головы , если б он попался . Так с тех пор и пропал : верно , пристал к какой-нибудь шайке абреков , да и сложил буйную голову за Тереком или за Кубанью : туда и дорога ! . . Признаюсь , и на мою долю порядочно досталось . Как я только проведал , что черкешенка у Григорья Александровича , то надел эполеты , шпагу и пошел к нему . Он лежал в первой комнате на постели , подложив одну руку под затылок , а другой держа погасшую трубку ; дверь во вторую комнату была заперта на замок , и ключа в замке не было . Я все это тотчас заметил . . . Я начал кашлять и постукивать каблуками о порог , — только он притворялся , будто не слышит . — Господин прапорщик ! — сказал я как можно строже . — Разве вы не видите , что я к вам пришел ? — Ах , здравствуйте , Максим Максимыч ! Не хотите ли трубку ? — отвечал он , не приподнимаясь . — Извините ! Я не Максим Максимыч : я штабс-капитан . — Все равно . Не хотите ли чаю ? Если б вы знали , какая мучит меня забота ! — Я все знаю , — отвечал я , подошед к кровати . — Тем лучше : я не в духе рассказывать . — Господин прапорщик , вы сделали проступок , за который я могу отвечать . . . — И полноте ! что ж за беда ? Ведь у нас давно все пополам . — Что за шутки ? Пожалуйте вашу шпагу ! — Митька , шпагу ! . . Митька принес шпагу . Исполнив долг свой , сел я к нему на кровать и сказал : — Послушай , Григорий Александрович , признайся , что нехорошо . — Что нехорошо ? — Да то , что ты увез Бэлу . . . Уж эта мне бестия Азамат ! . . Ну , признайся , — сказал я ему . — Да когда она мне нравится ? . . Ну , что прикажете отвечать на это ? . . Я стал в тупик . Fact { Field1 = тупик } Однако ж после некоторого молчания я ему сказал , что если отец станет ее требовать , то надо будет отдать . — Вовсе не надо ! — Да он узнает , что она здесь ? — А как он узнает ? Я опять стал в тупик . Fact { Field1 = тупик } — Послушайте , Максим Максимыч ! — сказал Печорин , приподнявшись , — ведь вы добрый человек , — а если отдадим дочь этому дикарю , он ее зарежет или продаст . Дело сделано , не надо только охотою портить ; оставьте ее у меня , а у себя мою шпагу . . . — Да покажите мне ее , — сказал я . — Она за этой дверью ; только я сам нынче напрасно хотел ее видеть ; сидит в углу , закутавшись в покрывало , не говорит и не смотрит : пуглива , как дикая серна . Fact { Field1 = угол } Я нанял нашу духанщицу : она знает по-татарски , будет ходить за нею и приучит ее к мысли , что она моя , потому что она никому не будет принадлежать , кроме меня , — прибавил он , ударив кулаком по столу . Я и в этом согласился . . . Что прикажете делать ? Есть люди , с которыми непременно должно согласиться . — А что ? — спросил я у Максима Максимыча , — в самом ли деле он приучил ее к себе , или она зачахла в неволе , с тоски по родине ? Fact { Field1 = неволя } — Помилуйте , отчего же с тоски по родине . Из крепости видны были те же горы , что из аула , — а этим дикарям больше ничего не надобно . Да притом Григорий Александрович каждый день дарил ей что-нибудь : первые дни она молча гордо отталкивала подарки , которые тогда доставались духанщице и возбуждали ее красноречие . Ах , подарки ! чего не сделает женщина за цветную тряпичку ! . . Ну , да это в сторону . . . Долго бился с нею Григорий Александрович ; между тем учился по-татарски , и она начинала понимать по-нашему . Мало-помалу она приучилась на него смотреть , сначала исподлобья , искоса , и все грустила , напевала свои песни вполголоса , так что , бывало , и мне становилось грустно , когда слушал ее из соседней комнаты . Никогда не забуду одной сцены , шел я мимо и заглянул в окно ; Бэла сидела на лежанке , повесив голову на грудь , а Григорий Александрович стоял перед нею . Fact { Field1 = окно } — Послушай , моя пери , — говорил он , — ведь ты знаешь , что рано или поздно ты должна быть моею , — отчего же только мучишь меня ? Разве ты любишь какого-нибудь чеченца ? Если так , то я тебя сейчас отпущу домой . — Она вздрогнула едва приметно и покачала головой . — Или , — продолжал он , — я тебе совершенно ненавистен ? — Она вздохнула . — Или твоя вера запрещает полюбить меня ? — Она побледнела и молчала . — Поверь мне , аллах для всех племен один и тот же , и если он мне позволяет любить тебя , отчего же запретит тебе платить мне взаимностью ? — Она посмотрела ему пристально в лицо , как будто пораженная этой новой мыслию ; в глазах ее выразились недоверчивость и желание убедиться . Что за глаза ! они так и сверкали , будто два угля . — Послушай , милая , добрая Бэла ! — продолжал Печорин , — ты видишь , как я тебя люблю ; я все готов отдать , чтоб тебя развеселить : я хочу , чтоб ты была счастлива ; а если ты снова будешь грустить , то я умру . Скажи , ты будешь веселей ? Она призадумалась , не спуская с него черных глаз своих , потом улыбнулась ласково и кивнула головой в знак согласия . Он взял ее руку и стал ее уговаривать , чтоб она его целовала ; она слабо защищалась и только повторяла : "Поджалуста , поджалуйста , не нада , не нада" . Он стал настаивать ; она задрожала , заплакала . — Я твоя пленница , — говорила она , — твоя раба ; конечно ты можешь меня принудить , — и опять слезы . Григорий Александрович ударил себя в лоб кулаком и выскочил в другую комнату . Я зашел к нему ; он сложа руки прохаживался угрюмый взад и вперед . — Что , батюшка ? — сказал я ему . — Дьявол , а не женщина ! — отвечал он , — только я вам даю мое честное слово , что она будет моя . . . Я покачал головою . — Хотите пари ? — сказал он , — через неделю ! — Извольте ! Мы ударили по рукам и разошлись . На другой день он тотчас же отправил нарочного в Кизляр за разными покупками ; привезено было множество разных персидских материй , всех не перечесть . — Как вы думаете , Максим Максимыч ! — сказал он мне , показывая подарки , — устоит ли азиатская красавица против такой батареи ? — Вы черкешенок не знаете , — отвечал я , — это совсем не то , что грузинки или закавказские татарки , совсем не то . У них свои правила : они иначе воспитаны . — Григорий Александрович улыбнулся и стал насвистывать марш . А ведь вышло , что я был прав : подарки подействовали только вполовину ; она стала ласковее , доверчивее — да и только ; так что он решился на последнее средство . Раз утром он велел оседлать лошадь , оделся по-черкесски , вооружился и вошел к ней . "Бэла ! — сказал он , — ты знаешь , как я тебя люблю . Я решился тебя увезти , думая , что ты , когда узнаешь меня , полюбишь ; я ошибся : прощай ! оставайся полной хозяйкой всего , что я имею ; если хочешь , вернись к отцу , — ты свободна . Я виноват перед тобой и должен наказать себя ; прощай , я еду — куда ? почему я знаю ? Авось недолго буду гоняться за пулей или ударом шашки ; тогда вспомни обо мне и прости меня" . — Он отвернулся и протянул ей руку на прощание . Она не взяла руки , молчала . Только стоя за дверью , я мог в щель рассмотреть ее лицо : и мне стало жаль — такая смертельная бледность покрыла это милое личико ! Fact { Field1 = щель } Не слыша ответа , Печорин сделал несколько шагов к двери ; он дрожал — и сказать ли вам ? я думаю , он в состоянии был исполнить в самом деле то , о чем говорил шутя . Таков уж был человек , бог его знает ! Только едва он коснулся двери , как она вскочила , зарыдала и бросилась ему на шею . Поверите ли ? я , стоя за дверью , также заплакал , то есть , знаете , не то чтобы заплакал , а так — глупость ! . . Штабс-капитан замолчал . — Да , признаюсь , — сказал он потом , теребя усы , — мне стало досадно , что никогда ни одна женщина меня так не любила . — И продолжительно было их счастье ? — спросил я . — Да , она нам призналась , что с того дня , как увидела Печорина , он часто ей грезился во сне и что ни один мужчина никогда не производил на нее такого впечатления . Да , они были счастливы ! — Как это скучно ! — воскликнул я невольно . В самом деле , я ожидал трагической развязки , и вдруг так неожиданно обмануть мои надежды ! . . — Да неужели , — продолжал я , — отец не догадался , что она у вас в крепости ? — То есть , кажется , он подозревал . Спустя несколько дней узнали мы , что старик убит . Вот как это случилось . . . Внимание мое пробудилось снова . — Надо вам сказать , что Казбич вообразил , будто Азамат с согласия отца украл у него лошадь , по крайней мере , я так полагаю . Вот он раз и дождался у дороги версты три за аулом ; старик возвращался из напрасных поисков за дочерью ; уздени его отстали , — это было в сумерки , — он ехал задумчиво шагом , как вдруг Казбич , будто кошка , нырнул из-за куста , прыг сзади его на лошадь , ударом кинжала свалил его наземь , схватил поводья — и был таков ; некоторые уздени все это видели с пригорка ; они бросились догонять , только не догнали . Fact { Field1 = сумерки } — Он вознаградил себя за потерю коня и отомстил , — сказал я , чтоб вызвать мнение моего собеседника . — Конечно , по-ихнему , — сказал штабс-капитан , — он был совершенно прав . Меня невольно поразила способность русского человека применяться к обычаям тех народов , среди которых ему случается жить ; не знаю , достойно порицания или похвалы это свойство ума , только оно доказывает неимоверную его гибкость и присутствие этого ясного здравого смысла , который прощает зло везде , где видит его необходимость или невозможность его уничтожения . Между тем чай был выпит ; давно запряженные кони продрогли на снегу ; месяц бледнел на западе и готов уж был погрузиться в черные свои тучи , висящие на дальних вершинах , как клочки разодранного занавеса ; мы вышли из сакли . Вопреки предсказанию моего спутника , погода прояснилась и обещала нам тихое утро ; хороводы звезд чудными узорами сплетались на далеком небосклоне и одна за другою гасли по мере того , как бледноватый отблеск востока разливался по темно-лиловому своду , озаряя постепенно крутые отлогости гор , покрытые девственными снегами . Направо и налево чернели мрачные , таинственные пропасти , и туманы , клубясь и извиваясь , как змеи , сползали туда по морщинам соседних скал , будто чувствуя и пугаясь приближения дня . Тихо было все на небе и на земле , как в сердце человека в минуту утренней молитвы ; только изредка набегал прохладный ветер с востока , приподнимая гриву лошадей , покрытую инеем . Мы тронулись в путь ; с трудом пять худых кляч тащили наши повозки по извилистой дороге на Гуд-гору ; мы шли пешком сзади , подкладывая камни под колеса , когда лошади выбивались из сил ; казалось , дорога вела на небо , потому что , сколько глаз мог разглядеть , она все поднималась и наконец пропадала в облаке , которое еще с вечера отдыхало на вершине Гуд-горы , как коршун , ожидающий добычу ; снег хрустел под ногами нашими ; воздух становился так редок , что было больно дышать ; кровь поминутно приливала в голову , но со всем тем какое-то отрадное чувство распространялось по всем моим жилам , и мне было как-то весело , что я так высоко над миром : чувство детское , не спорю , но , удаляясь от условий общества и приближаясь к природе , мы невольно становимся детьми ; все приобретенное отпадает от души , и она делается вновь такою , какой была некогда , и , верно , будет когда-нибудь опять . Fact { Field1 = путь } Fact { Field1 = облако } Fact { Field1 = голова } Тот , кому случалось , как мне , бродить по горам пустынным , и долго-долго всматриваться в их причудливые образы , и жадно глотать животворящий воздух , разлитый в их ущельях , тот , конечно , поймет мое желание передать , рассказать , нарисовать эти волшебные картины . Вот наконец мы взобрались на Гуд-гору , остановились и оглянулись : на ней висело серое облако , и его холодное дыхание грозило близкой бурею ; но на востоке все было так ясно и золотисто , что мы , то есть я и штабс-капитан , совершенно о нем забыли . . . Да , и штабс-капитан : в сердцах простых чувство красоты и величия природы сильнее , живее во сто крат , чем в нас , восторженных рассказчиках на словах и на бумаге . — Вы , я думаю , привыкли к этим великолепным картинам ? — сказал я ему . — Да-с , и к свисту пули можно привыкнуть , то есть привыкнуть скрывать невольное биение сердца . — Я слышал напротив , что для иных старых воинов эта музыка даже приятна . — Разумеется , если хотите , оно и приятно ; только все же потому , что сердце бьется сильнее . Посмотрите , — прибавил он , указывая на восток , — что за край ! И точно , такую панораму вряд ли где еще удастся мне видеть : под нами лежала Койшаурская долина , пересекаемая Арагвой и другой речкой , как двумя серебряными нитями ; голубоватый туман скользил по ней , убегая в соседние теснины от теплых лучей утра ; направо и налево гребни гор , один выше другого , пересекались , тянулись , покрытые снегами , кустарником ; вдали те же горы , но хоть бы две скалы , похожие одна на другую , — и все эти снега горели румяным блеском так весело , так ярко , что кажется , тут бы и остаться жить навеки ; солнце чуть показалось из-за темно-синей горы , которую только привычный глаз мог бы различить от грозовой тучи ; но над солнцем была кровавая полоса , на которую мой товарищ обратил особенное внимание . "Я говорил вам , — воскликнул он , — что нынче будет погода ; надо торопиться , а то , пожалуй , она застанет нас на Крестовой . Трогайтесь !" — закричал он ямщикам . Подложили цепи по колеса вместо тормозов , чтоб они не раскатывались , взяли лошадей под уздцы и начали спускаться ; направо был утес , налево пропасть такая , что целая деревушка осетин , живущих на дне ее , казалась гнездом ласточки ; я содрогнулся , подумав , что часто здесь , в глухую ночь , по этой дороге , где две повозки не могут разъехаться , какой-нибудь курьер раз десять в год проезжает , не вылезая из своего тряского экипажа . Один из наших извозчиков был русский ярославский мужик , другой осетин : осетин вел коренную под уздцы со всеми возможными предосторожностями , отпрягши заранее уносных , — а наш беспечный русак даже не слез с облучка ! Когда я ему заметил , что он мог бы побеспокоиться в пользу хотя моего чемодана , за которым я вовсе не желал лазить в эту бездну , он отвечал мне : "И , барин ! Бог даст , не хуже их доедем : ведь нам не впервые" , — и он был прав : мы точно могли бы не доехать , однако ж все-таки доехали , и если б все люди побольше рассуждали , то убедились бы , что жизнь не стоит того , чтоб об ней так много заботиться . . . Но , может быть , вы хотите знать окончание истории Бэлы ? Во-первых , я пишу не повесть , а путевые записки ; следовательно , не могу заставить штабс-капитана рассказывать прежде , нежели он начал рассказывать в самом деле . Итак , погодите или , если хотите , переверните несколько страниц , только я вам этого не советую , потому что переезд через Крестовую гору ( или , как называет ее ученый Гамба , le mont St . - Christophe ) достоин вашего любопытства . Итак , мы спускались с Гуд-горы в Чертову долину . . . Вот романтическое название ! Вы уже видите гнездо злого духа между неприступными утесами , — не тут-то было : название Чертовой долины происходит от слова "черта" , а не "черт" , ибо здесь когда-то была граница Грузии . Эта долина была завалена снеговыми сугробами , напоминавшими довольно живо Саратов , Тамбов и прочие милые места нашего отечества . — Вот и Крестовая ! — сказал мне штабс-капитан , когда мы съехали в Чертову долину , указывая на холм , покрытый пеленою снега ; на его вершине чернелся каменный крест , и мимо его вела едва-едва заметная дорога , по которой проезжают только тогда , когда боковая завалена снегом ; наши извозчики объявили , что обвалов еще не было , и , сберегая лошадей , повезли нас кругом . При повороте встретили мы человек пять осетин ; они предложили нам свои услуги и , уцепясь за колеса , с криком принялись тащить и поддерживать наши тележки . И точно , дорога опасная : направо висели над нашими головами груды снега , готовые , кажется , при первом порыве ветра оборваться в ущелье ; узкая дорога частию была покрыта снегом , который в иных местах проваливался под ногами , в других превращался в лед от действия солнечных лучей и ночных морозов , так что с трудом мы сами пробирались ; лошади падали ; налево зияла глубокая расселина , где катился поток , то скрываясь под ледяной корою , то с пеною прыгая по черным камням . Fact { Field1 = лед } В два часа едва могли мы обогнуть Крестовую гору — две версты в два часа ! Между тем тучи спустились , повалил град , снег ; ветер , врываясь в ущелья , ревел , свистал , как Соловей-разбойник , и скоро каменный крест скрылся в тумане , которого волны , одна другой гуще и теснее , набегали с востока . . . Fact { Field1 = туман } Кстати , об этом кресте существует странное , но всеобщее предание , будто его поставил Император Петр I , проезжая через Кавказ ; но , во-первых , Петр был только в Дагестане , и , во-вторых , на кресте написано крупными буквами , что он поставлен по приказанию г . Ермолова , а именно в 1824 году . Но предание , несмотря на надпись , так укоренилось , что , право , не знаешь , чему верить , тем более что мы не привыкли верить надписям . Нам должно было спускаться еще верст пять по обледеневшим скалам и топкому снегу , чтоб достигнуть станции Коби . Лошади измучились , мы продрогли ; метель гудела сильнее и сильнее , точно наша родимая , северная ; только ее дикие напевы были печальнее , заунывнее . "И ты , изгнанница , — думал я , — плачешь о своих широких , раздольных степях ! Там есть где развернуть холодные крылья , а здесь тебе душно и тесно , как орлу , который с криком бьется о решетку железной своей клетки" . — Плохо ! — говорил штабс-капитан ; — посмотрите , кругом ничего не видно , только туман да снег ; того и гляди , что свалимся в пропасть или засядем в трущобу , а там пониже , чай , Байдара так разыгралась , что и не переедешь . Уж эта мне Азия ! что люди , что речки — никак нельзя положиться ! Извозчики с криком и бранью колотили лошадей , которые фыркали , упирались и не хотели ни за что в свете тронуться с места , несмотря на красноречие кнутов . — Ваше благородие , — сказал наконец один , — ведь мы нынче до Коби не доедем ; не прикажете ли , покамест можно , своротить налево ? Вон там что-то на косогоре чернеется — верно , сакли : там всегда-с проезжающие останавливаются в погоду ; они говорят , что проведут , если дадите на водку , — прибавил он , указывая на осетина . Fact { Field1 = погода } — Знаю , братец , знаю без тебя ! — сказал штабс-капитан , — уж эти бестии ! рады придраться , чтоб сорвать на водку . — Признайтесь , однако , — сказал я , — что без них нам было бы хуже . — Все так , все так , — пробормотал он , — уж эти мне проводники ! чутьем слышат , где можно попользоваться , будто без них и нельзя найти дороги . Вот мы и свернули налево и кое-как , после многих хлопот , добрались до скудного приюта , состоящего из двух саклей , сложенных из плит и булыжника и обведенных такою же стеною ; оборванные хозяева приняли нас радушно . Я после узнал , что правительство им платит и кормит их с условием , чтоб они принимали путешественников , застигнутых бурею . — Все к лучшему ! — сказал я , присев у огня , — теперь вы мне доскажете вашу историю про Бэлу ; я уверен , что этим не кончилось . — А почему ж вы так уверены ? — отвечал мне штабс-капитан , примигивая с хитрой улыбкою . . . — Оттого , что это не в порядке вещей : что началось необыкновенным образом , то должно так же и кончиться . — Ведь вы угадали . . . — Очень рад . — Хорошо вам радоваться , а мне так , право , грустно , как вспомню . Славная была девочка , эта Бэла ! Я к ней наконец так привык , как к дочери , и она меня любила . Надо вам сказать , что у меня нет семейства : об отце и матери я лет двенадцать уж не имею известия , а запастись женой не догадался раньше , — так теперь уж , знаете , и не к лицу ; я и рад был , что нашел кого баловать . Она , бывало , нам поет песни иль пляшет лезгинку . . . А уж как плясала ! видал я наших губернских барышень , я раз был-с и в Москве в благородном собрании , лет двадцать тому назад , — только куда им ! совсем не то ! . . Григорий Александрович наряжал ее , как куколку , холил и лелеял ; и она у нас так похорошела , что чудо ; с лица и с рук сошел загар , румянец разыгрался на щеках . . . Уж какая , бывало , веселая , и все надо мной , проказница , подшучивала . . . Бог ей прости ! . . — А что , когда вы ей объявили о смерти отца ? — Мы долго от нее это скрывали , пока она не привыкла к своему положению ; а когда сказали , так она дня два поплакала , а потом забыла . Месяца четыре все шло как нельзя лучше . Григорий Александрович , я уж , кажется , говорил , страстно любил охоту : бывало , так его в лес и подмывает за кабанами или козами , — а тут хоть бы вышел за крепостной вал . Вот , однако же , смотрю , он стал снова задумываться , ходит по комнате , загнув руки назад ; потом раз , не сказав никому , отправился стрелять , — целое утро пропадал ; раз и другой , все чаще и чаще . . . "Нехорошо , — подумал я , верно между ними черная кошка проскочила !" Одно утро захожу к ним — как теперь перед глазами : Бэла сидела на кровати в черном шелковом бешмете , бледненькая , такая печальная , что я испугался . — А где Печорин ? — спросил я . — На охоте . — Сегодня ушел ? — Она молчала , как будто ей трудно было выговорить . — Нет , еще вчера , — наконец сказала она , тяжело вздохнув . — Уж не случилось ли с ним чего ? — Я вчера целый день думала , — отвечала она сквозь слезы , — придумывала разные несчастья : то казалось мне , что его ранил дикий кабан , то чеченец утащил в горы . . . Fact { Field1 = гор } А нынче мне уж кажется , что он меня не любит . — Права , милая , ты хуже ничего не могла придумать ! — Она заплакала , потом с гордостью подняла голову , отерла слезы и продолжала : — Если он меня не любит , то кто ему мешает отослать меня домой ? Я его не принуждаю . А если это так будет продолжаться , то я сама уйду : я не раба его — я княжеская дочь ! . . Я стал ее уговаривать . — Послушай , Бэла , ведь нельзя же ему век сидеть здесь как пришитому к твоей юбке : он человек молодой , любит погоняться за дичью , — походит , да и придет ; а если ты будешь грустить , то скорей ему наскучишь . — Правда , правда ! — отвечала она , — я буду весела . — И с хохотом схватила свой бубен , начала петь , плясать и прыгать около меня ; только и это не было продолжительно ; она опять упала на постель и закрыла лицо руками . Что было с нею мне делать ? Я , знаете , никогда с женщинами не обращался : думал , думал , чем ее утешить , и ничего не придумал ; несколько времени мы оба молчали . . . Пренеприятное положение-с ! Наконец я ей сказал : "Хочешь , пойдем прогуляться на вал ? погода славная !" Это было в сентябре ; и точно , день был чудесный , светлый и не жаркий ; все горы видны были как на блюдечке . Fact { Field1 = сентябрь } Мы пошли , походили по крепостному валу взад и вперед , молча ; наконец она села на дерн , и я сел возле нее . Ну , право , вспомнить смешно : я бегал за нею , точно какая-нибудь нянька . Крепость наша стояла на высоком месте , и вид был с вала прекрасный ; с одной стороны широкая поляна , изрытая несколькими балками 7 , оканчивалась лесом , который тянулся до самого хребта гор ; кое-где на ней дымились аулы , ходили табуны ; с другой — бежала мелкая речка , и к ней примыкал частый кустарник , покрывавший кремнистые возвышенности , которые соединялись с главной цепью Кавказа . Мы сидели на углу бастиона , так что в обе стороны могли видеть все . Вот смотрю : из леса выезжает кто-то на серой лошади , все ближе и ближе и , наконец , остановился по ту сторону речки , саженях во сте от нас , и начал кружить лошадь свою как бешеный . Что за притча ! . . — Посмотри-ка , Бэла , — сказал я , — у тебя глаза молодые , что это за джигит : кого это он приехал тешить ? . . Она взглянула и вскрикнула : — Это Казбич ! . . — Ах он разбойник ! смеяться , что ли , приехал над нами ? — Всматриваюсь , точно Казбич : его смуглая рожа , оборванный , грязный как всегда . — Это лошадь отца моего , — сказала Бэла , схватив меня за руку ; она дрожала , как лист , и глаза ее сверкали . "Ага ! — подумал я , — и в тебе , душенька , не молчит разбойничья кровь !" — Подойди-ка сюда , — сказал я часовому , — осмотри ружье да ссади мне этого молодца , — получишь рубль серебром . — Слушаю , ваше высокоблагородие ; только он не стоит на месте . . . — Прикажи ! — сказал я , смеясь . . . — Эй , любезный ! — закричал часовой , махая ему рукой , — подожди маленько , что ты крутишься , как волчок ? Казбич остановился в самом деле и стал вслушиваться : верно , думал , что с ним заводят переговоры , — как не так ! . . Мой гренадер приложился . . . бац ! . . мимо , — только что порох на полке вспыхнул ; Казбич толкнул лошадь , и она дала скачок в сторону . Он привстал на стременах , крикнул что-то по-своему , пригрозил нагайкой — и был таков . — Как тебе не стыдно ! — сказал я часовому . — Ваше высокоблагородие ! умирать отправился , — отвечал он , такой проклятый народ , сразу не убьешь . Четверть часа спустя Печорин вернулся с охоты ; Бэла бросилась ему на шею , и ни одной жалобы , ни одного упрека за долгое отсутствие . . . Даже я уж на него рассердился . — Помилуйте , — говорил я , — ведь вот сейчас тут был за речкою Казбич , и мы по нем стреляли ; ну , долго ли вам на него наткнуться ? Эти горцы народ мстительный : вы думаете , что он не догадывается , что вы частию помогли Азамату ? А я бьюсь об заклад , что нынче он узнал Бэлу . Я знаю , что год тому назад она ему больно нравилась — он мне сам говорил , — и если б надеялся собрать порядочный калым , то , верно , бы посватался . . . Тут Печорин задумался . "Да , — отвечал он , — надо быть осторожнее . . . Бэла , с нынешнего дня ты не должна более ходить на крепостной вал" . Вечером я имел с ним длинное объяснение : мне было досадно , что он переменился к этой бедной девочке ; кроме того , что он половину дня проводил на охоте , его обращение стало холодно , ласкал он ее редко , и она заметно начинала сохнуть , личико ее вытянулось , большие глаза потускнели . Бывало , спросишь : "О чем ты вздохнула , Бэла ? ты печальна ?" — "Нет !" — "Тебе чего-нибудь хочется ?" — "Нет !" — "Ты тоскуешь по родным ?" — "У меня нет родных" . Случалось , по целым дням , кроме "да" да "нет" , от нее ничего больше не добьешься . Вот об этом-то я и стал ему говорить . "Послушайте , Максим Максимыч , — отвечал он , — у меня несчастный характер ; воспитание ли меня сделало таким , бог ли так меня создал , не знаю ; знаю только то , что если я причиною несчастия других , то и сам не менее несчастлив ; разумеется , это им плохое утешение — только дело в том , что это так . Fact { Field1 = том } В первой моей молодости , с той минуты , когда я вышел из опеки родных , я стал наслаждаться бешено всеми удовольствиями , которые можно достать за деньги , и разумеется , удовольствия эти мне опротивели . Потом пустился я в большой свет , и скоро общество мне также надоело ; влюблялся в светских красавиц и был любим , — но их любовь только раздражала мое воображение и самолюбие , а сердце осталось пусто . . . Я стал читать , учиться — науки также надоели ; я видел , что ни слава , ни счастье от них не зависят нисколько , потому что самые счастливые люди — невежды , а слава — удача , и чтоб добиться ее , надо только быть ловким . Тогда мне стало скучно . . . Вскоре перевели меня на Кавказ : это самое счастливое время моей жизни . Я надеялся , что скука не живет под чеченскими пулями — напрасно : через месяц я так привык к их жужжанию и к близости смерти , что , право , обращал больше внимание на комаров , — и мне стало скучнее прежнего , потому что я потерял почти последнюю надежду . Когда я увидел Бэлу в своем доме , когда в первый раз , держа ее на коленях , целовал ее черные локоны , я , глупец , подумал , что она ангел , посланный мне сострадательной судьбою . . . Я опять ошибся : любовь дикарки немногим лучше любви знатной барыни ; невежество и простосердечие одной так же надоедают , как и кокетство другой . Если вы хотите , я ее еще люблю , я ей благодарен за несколько минут довольно сладких , я за нее отдам жизнь , — только мне с нею скучно . . . Глупец я или злодей , не знаю ; но то верно , что я также очень достоин сожаления , может быть больше , нежели она : во мне душа испорчена светом , воображение беспокойное , сердце ненасытное ; мне все мало : к печали я так же легко привыкаю , как к наслаждению , и жизнь моя становится пустее день ото дня ; мне осталось одно средство : путешествовать . Как только будет можно , отправлюсь — только не в Европу , избави боже ! — поеду в Америку , в Аравию , в Индию , — авось где-нибудь умру на дороге ! Fact { Field1 = Америка } По крайней мере я уверен , что это последнее утешение не скоро истощится , с помощью бурь и дурных дорог" . Так он говорил долго , и его слова врезались у меня в памяти , потому что в первый раз я слышал такие вещи от двадцатипятилетнего человека , и , бог даст , в последний . . . Что за диво ! Скажите-ка , пожалуйста , — продолжал штабс-капитан , обращаясь ко мне , — вы вот , кажется , бывали в столице , и недавно : неужели тамошная молодежь вся такова ? Fact { Field1 = столица } Я отвечал , что много есть людей , говорящих то же самое ; что есть , вероятно , и такие , которые говорят правду ; что , впрочем , разочарование , как все моды , начав с высших слоев общества , спустилось к низшим , которые его донашивают , и что нынче те , которые больше всех и в самом деле скучают , стараются скрыть это несчастье , как порок . Штабс-капитан не понял этих тонкостей , покачал головою и улыбнулся лукаво : — А все , чай , французы ввели моду скучать ? — Нет , Англичане . — А-га , вот что ! . . — отвечал он , — да ведь они всегда были отъявленные пьяницы ! Я невольно вспомнил об одной московской барыне , которая утверждала , что Байрон был больше ничего , как пьяница . Впрочем , замечание штабс-пакитана было извинительнее : чтоб воздерживаться от вина , он , конечно , старался уверять себя , что все в мире несчастия происходят от пьянства . Между тем он продолжал свой рассказ таким образом : — Казбич не являлся снова . Только не знаю почему , я не мог выбить из головы мысль , что он недаром приезжал и затевает что-нибудь худое . Вот раз уговаривает меня Печорин ехать с ним на кабана ; я долго отнекивался : ну , что мне был за диковинка кабан ! Однако ж утащил-таки он меня с собой . Мы взяли человек пять солдат и уехали рано утром . До десяти часов шныряли по камышам и по лесу , — нет зверя . "Эй , не воротиться ли ? — говорил я , — к чему упрямиться ? Уж , видно , такой задался несчастный день !" Только Григорий Александрович , несмотря на зной и усталость , не хотел воротиться без добычи , таков уж был человек : что задумает , подавай ; видно , в детстве был маменькой избалован . . . Наконец в полдень отыскали проклятого кабана : паф ! паф ! . . . не тут-то было : ушел в камыши . . . такой уж был несчастный день ! Fact { Field1 = камыш } Вот мы , отдохнув маленько , отправились домой . Мы ехали рядом , молча , распустив поводья , и были уж почти у самой крепости : только кустарник закрывал ее от нас . Вдруг выстрел . . . Мы взглянули друг на друга : нас поразило одинаковое подозрение . . . Опрометью поскакали мы на выстрел — смотрим : на валу солдаты собрались в кучу и указывают в поле , а там летит стремглав всадник и держит что-то белое на седле . Fact { Field1 = куча } Fact { Field1 = пол } Григорий Александрович взвизгнул не хуже любого чеченца ; ружье из чехла — и туда ; я за ним . К счастью , по причине неудачной охоты , наши кони не были измучены : они рвались из-под седла , и с каждым мгновением мы были все ближе и ближе . . . И наконец я узнал Казбича , только не мог разобрать , что такое он держал перед собою . Я тогда поравнялся с Печориным и кричу ему : "Это Казбич ! . . "Он посмотрел на меня , кивнул головою и ударил коня плетью . Вот наконец мы были уж от него на ружейный выстрел ; измучена ли была у Казбича лошадь или хуже наших , только , несмотря на все его старания , она не больно подавалась вперед . Я думаю , в эту минуту он вспомнил своего Карагеза . . . Смотрю : Печорин на скаку приложился из ружья . . . "Не стреляйте ! — кричу я ему , — берегите заряд ; мы и так его догоним" . Уж эта молодежь ! вечно некстати горячится . . . Но выстрел раздался , и пуля перебила заднюю ногу лошади : она сгоряча сделала еще прыжков десять , споткнулась и упала на колени ; Казбич соскочил , и тогда мы увидели , что он держал на руках своих женщину , окутанную чадрою . . . Это была Бэла . . . бедная Бэла ! Он что-то нам закричал по-своему и занес над нею кинжал . . . Медлить было нечего : я выстрелил , в свою очередь , наудачу ; верно , пуля попала ему в плечо , потому что вдруг он опустил руку . . . Когда дым рассеялся , на земле лежала раненая лошадь и возле нее Бэла ; а Казбич , бросив ружье , по кустарникам , точно кошка , карабкался на утес ; хотелось мне его снять оттуда — да не было заряда готового ! Мы соскочили с лошадей и кинулись к Бэле . Бедняжка , она лежала неподвижно , и кровь лилась из раны ручьями . . . Такой злодей ; хоть бы в сердце ударил — ну , так уж и быть , одним разом все бы кончил , а то в спину . . . самый разбойничий удар ! Она была без памяти . Мы изорвали чадру и перевязали рану как можно туже ; напрасно Печорин целовал ее холодные губы — ничто не могло привести ее в себя . Печорин сел верхом ; я поднял ее с земли и кое-как посадил к нему на седло ; он обхватил ее рукой , и мы поехали назад . После нескольких минут молчания Григорий Александрович сказал мне : "Послушайте , Максим Максимыч , мы этак ее не довезем живую" . — "Правда !" — сказал я , и мы пустили лошадей во весь дух . Нас у ворот крепости ожидала толпа народа ; осторожно перенесли мы раненую к Печорину и послали за лекарем . Он был хотя пьян , но пришел : осмотрел рану и объявил , что она больше дня жить не может ; только он ошибся . . . — Выздоровела ? — спросил я у штабс-капитана , схватив его за руку и невольно обрадовавшись . — Нет , — отвечал он , — а ошибся лекарь тем , что она еще два дня прожила . — Да объясните мне , каким образом ее похитил Казбич ? — А вот как : несмотря на запрещение Печорина , она вышла из крепости к речке . Было , знаете , очень жарко ; она села на камень и опустила ноги в воду . Вот Казбич подкрался , — цап-царап ее , зажал рот и потащил в кусты , а там вскочил на коня , да и тягу ! Fact { Field1 = куст } Она между тем успела закричать , часовые всполошились , выстрелили , да мимо , а мы тут и подоспели . — Да зачем Казбич ее хотел увезти ? — Помилуйте , да эти черкесы известный воровской народ : что плохо лежит , не могут не стянуть ; другое и не нужно , а все украдет . . . уж в этом прошу их извинить ! Да притом она ему давно-таки нравилась . — И Бэла умерла ? — Умерла ; только долго мучилась , и мы уж с нею измучились порядком . Около десяти часов вечера она пришла в себя ; мы сидели у постели ; только что она открыла глаза , начала звать Печорина . — "Я здесь , подле тебя , моя джанечка ( то есть , по-нашему , душенька )" , — отвечал он , взяв ее за руку . "Я умру !" — сказала она . Мы начали ее утешать , говорили , что лекарь обещал ее вылечить непременно ; она покачала головой и отвернулась к стене : ей не хотелось умирать ! . . Ночью она начала бредить ; голова ее горела , по всему телу иногда пробегала дрожь лихорадки ; она говорила несвязные речи об отце , брате : ей хотелось в горы , домой . . . Fact { Field1 = гор } Потом она также говорила о Печорине , давала ему разные нежные названия или упрекала его в том , что он разлюбил свою джанечку . . . Он слушал ее молча , опустив голову на руки ; но только я во все время не заметил ни одной слезы на ресницах его : в самом ли деле он не мог плакать , или владел собою — не знаю ; что до меня , то я ничего жальче этого не видывал . К утру бред прошел ; с час она лежала неподвижная , бледная , и в такой слабости , что едва можно было заметить , что она дышит ; потом ей стало лучше , и она начала говорить , только как вы думаете о чем ? . . Этакая мысль придет ведь только умирающему ! . . Начала печалиться о том , что она не христианка , и что на том свете душа ее никогда не встретится с душою Григория Александровича , и что иная женщина будет в раю его подругой . Fact { Field1 = рай } Мне пришло на мысль окрестить ее перед смертию ; я ей это предложил ; она посмотрела на меня в нерешимости и долго не могла слова вымолвить ; наконец отвечала , что она умрет в той вере , в какой родилась . Fact { Field1 = той } Так прошел целый день . Как она переменилась в этот день ! бледные щеки впали , глаза сделались большие , губы горели . Она чувствовала внутренний жар , как будто в груди у ней лежала раскаленное железо . Настала другая ночь ; мы не смыкали глаз , не отходили от ее постели . Она ужасно мучилась , стонала , и только что боль начинала утихать , она старалась уверить Григория Александровича , что ей лучше , уговаривала его идти спать , целовала его руку , не выпускала ее из своих . Перед утром стала она чувствовать тоску смерти , начала метаться , сбила перевязку , и кровь потекла снова . Когда перевязали рану , она на минуту успокоилась и начала просить Печорина , чтоб он ее поцеловал . Он стал на колени возле кровати , приподнял ее голову с подушки и прижал свои губы к ее холодеющим губам ; она крепко обвила его шею дрожащими руками , будто в этом поцелуе хотела передать ему свою душу . . . Нет , она хорошо сделала , что умерла : ну , что бы с ней сталось , если б Григорий Александрович ее покинул ? А это бы случилось , рано или поздно . . . Половину следующего дня она была тиха , молчалива и послушна , как ни мучил ее наш лекарь припарками и микстурой . "Помилуйте , — говорил я ему , — ведь вы сами сказали , что она умрет непременно , так зачем тут все ваши препараты ?" — "Все-таки лучше , Максим Максимыч , — отвечал он , — чтоб совесть была покойна" . Хороша совесть ! После полудня она начала томиться жаждой . Мы отворили окна — но на дворе было жарче , чем в комнате ; поставили льду около кровати — ничего не помогало . Я знал , что эта невыносимая жажда — признак приближения конца , и сказал это Печорину . "Воды , воды ! . ." — говорила она хриплым голосом , приподнявшись с постели . Он сделался бледен как полотно , схватил стакан , налил и подал ей . Я закрыл глаза руками и стал читать молитву , не помню какую . . . Да , батюшка , видал я много , как люди умирают в гошпиталях и на поле сражения , только это все не то , совсем не то ! . . Еще , признаться , меня вот что печалит : она перед смертью ни разу не вспомнила обо мне ; а кажется , я ее любил как отец . . . ну да бог ее простит ! . . И вправду молвить : что ж я такое , чтоб обо мне вспоминать перед смертью ? Только что она испила воды , как ей стало легче , а минуты через три она скончалась . Приложили зеркало к губам — гладко ! . . Я вывел Печорина вон из комнаты , и мы пошли на крепостной вал ; долго мы ходили взад и вперед рядом , не говоря ни слова , загнув руки на спину ; его лицо ничего не выражало особенного , и мне стало досадно : я бы на его месте умер с горя . Наконец он сел на землю , в тени , и начал что-то чертить палочкой на песке . Я , знаете , больше для приличия хотел утешить его , начал говорить ; он поднял голову и засмеялся . . . У меня мороз пробежал по коже от этого смеха . . . Я пошел заказывать гроб . Признаться , я частию для развлечения занялся этим . У меня был кусок термаламы , я обил ею гроб и украсил его черкесскими серебряными галунами , которых Григорий Александрович накупил для нее же . На другой день рано утром мы ее похоронили за крепостью , у речки , возле того места , где она в последний раз сидела ; кругом ее могилки теперь разрослись кусты белой акации и бузины . Я хотел было поставить крест , да , знаете , неловко : все-таки она была не христианка . . . — А что Печорин ? — спросил я . — Печорин был долго нездоров , исхудал , бедняжка ; только никогда с этих пор мы не говорили о Бэле : я видел , что ему будет неприятно , так зачем же ? Месяца три спустя его назначили в е . . . й полк , и он уехал в Грузию . Fact { Field1 = Грузия } Мы с тех пор не встречались , да помнится , кто-то недавно мне говорил , что он возвратился в Россию , но в приказах по корпусу не было . Fact { Field1 = Россия } Впрочем , до нашего брата вести поздно доходят . Тут он пустился в длинную диссертацию о том , как неприятно узнавать новости годом позже — вероятно , для того , чтоб заглушить печальные воспоминания . Я не перебивал его и не слушал . Через час явилась возможность ехать ; метель утихла , небо прояснилось , и мы отправились . Дорогой невольно я опять завел речь о Бэле и о Печорине . — А не слыхали ли вы , что сделалось с Казбичем ? — спросил я . — С Казбичем ? А , право , не знаю . . . Слышал я , что на правом фланге у шапсугов есть какой-то Казбич , удалец , который в красном бешмете разъезжает шажком под нашими выстрелами и превежливо раскланивается , когда пуля прожужжит близко ; да вряд ли это тот самый ! . . В Коби мы расстались с Максимом Максимычем ; я поехал на почтовых , а он , по причине тяжелой поклажи , не мог за мной следовать . Мы не надеялись никогда более встретиться , однако встретились , и , если хотите , я расскажу : это целая история . . . Сознайтесь , однако ж , что Максим Максимыч человек достойный уважения ? . . Если вы сознаетесь в этом , то я вполне буду вознагражден за свой , может быть , слишком длинный рассказ .